1. Иван Козловский. «Ныне отпущаеши»
Двенадцать лет, многие из которых пришлись на хрущевские гонения на церковь, Иван Семёнович писал во все инстанции, добиваясь разрешения на публичное исполнение «Всенощной» Рахманинова. «Почему «Реквием» Моцарта можно, а Рахманинова нельзя!»
Несмотря на все препоны, унижения, оскорбления, он всё же добился своего, и в марте 1965 года «Всенощная» открыто прозвучала в Большом зале консерватории. После этого Козловский мог, наверное, сказать, как старец Симеон: «Ныне отпущаеши раба Твоего, Владыко» .
2. Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты»
«У меня вот баушка Секлетинья неученая, но никогда не брала чужого, не обманывала никого, не врала никому, всем помогала, знала много молитв, дык вот ей бы комиссаром-то, духовником-то быть, а не вам. Знаете, какую стихиру она часто поторчал
— Какую же Любопытно, любопытно, снисходительно улыбался капитан Мельников.
— Я точно-то не помню, вертоголовый был, худо молился, вот и не могу теперь отмолиться, писано было что все, кто сеет на земле смуту, войны и братоубийство, будут Богом прокляты и убиты». Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты».
В этом романе Виктора Петровича страшная окопная правда Отечественной войны. Его правда, потому что он описывает тот ад, через который ему пришлось самому пройти. И правда Высшая это взгляд на историю глазами веры.
3. Илья Эренбург. «Молитва о России»
Уже в шестнадцать лет он стал профессиональным революционером-подпольщиком. Писал статьи, прокламации, вместе с товарищем по гимназии Бухариным организовывал забастовки. В 17 лет оказался в тюрьме и просидел восемь месяцев. После освобождения и запрета не стал оставаться в Москве, уехал в Париж, где жил Ленин. Эренбург сразу знакомится с ним. Однако, участвуя в сходках большевиков, наблюдая их споры, распри, непримиримость, замкнутую сектанскую атмосферу, он теряет к ним интерес.
Зато у него появляется интерес к искусству. Он начинает писать стихи. Он отрывает для себя поэзию Франсиса Жамма, автора «Христианских георгик». Он начинает переводить их, едет в деревню к поэту и готовится стать католиком. «Если моя душа в Париже не погибла, спасибо вам за это, Жамм! напишет он. Еще кружат надо мной метели темными стаями, еще душа не смеет назвать Того, к Кому о
4. Роберто Росселлини, Ингрид Бергман. «Юродство проповеди»
«Что бы мы сделали, если бы святой Франциск пришел сегодня То же самое. Осмеяли бы его. Я хочу рассказать историю о том, как бы мы повели себя в 1951 году, если б вдруг женщина бросила богатого мужа, свою богатую жизнь, и пошла бы на улицу помогать бедным», Роберто Росселлини.
Он как раз только что закончил снимать фильм о святом Франциске и вот решил сделать такой необычный сиквел с участием своей гениальной супруги, Ингрид. Эту вторую часть он назвал «Европа 51», эпиграфом к ней служат слова апостола Павла, продолжающие ту строчку, которую он выбрал для истории о Франциске: «Когда мир не познал Бога в премудрости Божией, благоизволил Бог юродством проповеди спасти верующих».
5. Генрик Сенкевич. «Камо грядеши»
Генрик Сенкевич первый российский подданный, получивший Нобелевскую по литературе.
«Камо грядеши» единственный из исторических романов Сенкевича, не посвященный истории Польши. Действие книги развивается в Римской империи во время правления императора Нерона и охватывает период 64 68 годов. В программе рассказывается история создания нобелевского романа.
