29 августа 1949 года в 7 часов утра по московском времени взрыв невиданной силы потряс безводную казахскую степь. Ослепительный свет озарил пустынные пейзажи, возвестив всему миру о том, что у СССР теперь есть атомное оружие.
10 августа 1949 года на полигоне началась серия из десяти «репетиций» будущего атомного взрыва, в ходе которых были отработаны мероприятия по управлению аппаратурой испытательного поля и функционированию устройств подрыва заряда.
Для обеспечения максимальной приближенности учений к «боевым» условиям на поле были проведены четыре подрыва натурных зарядов взрывчатого вещества, которые показали полную исправность систем автоматики подрыва и продемонстрировали полную готовность контрольно-измерительной аппаратуры к испытанию атомной бомбы.
26 августа 1949 года научный руководитель испытаний И.В. Курчатов отчитался перед Л.П. Берия о готовности полигона к проведению испытаний.
К тому времени атомный заряд был уже доставлен на полигон специальным поездом.
К 6 часам утра 29 августа частично собранный заряд был поднят и установлен на верхней площадке испытательной башни, где был снаряжен взрывателями и подключен к схеме подрывного контура.
В 6 часов 35 минут была запущена система питания автоматики, а следом за ней включён автомат испытательного поля.
В 7 часов автомат подал электрический сигнал, инициировавший подрыв атомного заряда.
Взволнованный товарищ Берия поздравил всех присутствующих в бункере, а Курчатова и Харитона даже расцеловал. Однако, у Лаврентия Павловича, оставались некоторые сомнения в успешности испытания, поэтому он не спешил докладывать Сталину об успехе. Для дополнительной проверки он спешно отправился на запасной наблюдательный пункт, где находился физик-ядерщик М.Г. Мещеряков. В 1946 году Мещерякову удалось побывать на показательной «демонстрации» американских атомных зарядов, испытанных на атолле Бикини в Тихом океане.
Мещеряков подвергся настойчивым расспросам Лаврентия Павловича, особенно по поводу внешнего эффекта атомного взрыва. Учёный заверил товарища Берия, что наш взрыв по внешней картине не только не отстал, на даже изрядно превзошёл заокеанские аналоги.
Удовлетворённый Лаврентий Павлович отправился в штаб полигона, откуда доложил в Кремль об успехе.
А пока взволнованный Берия разъезжал между контрольными пунктами, к центру полигона выдвинулись танки, обвешенные свинцовой защитой. Экипажи машин провели радиационный мониторинг местности и осмотрели центр испытательного поля.
Центр поля был полностью опустошён. На месте башни зияла глубокая воронка с оплавленными краями, дно воронки покрывала сплошная корка оплавленного шлака…
Муляжи гражданских и промышленных зданий были полностью или частично разрушены.
Досталось и боевой технике, не говоря уже об «обитателях» биологического сектора…
Наилучшим образом проявила себя советская контрольно-измерительная аппаратура, которая позволила осуществить оптические наблюдения, измерения теплового потока, зафиксировать параметры ударной волны, характеристики нейтронного и гамма-излучений, отследить уровень радиоактивного загрязнения местности, изучить воздействие поражающих факторов…
Нелишним будет напомнить, что энерговыделение взрыва РДС-1 составило 22 килотонны в тротиловом эквиваленте.
Так Семипалатинский испытательный полигон начал свою «карьеру», которая продлилась ровно 40 лет…
