Уайет познакомился с будущей женой Бетси Джеймс в Мейне. Художнику понравилась восемнадцатилетняя, девушка из старинной, уважаемой семьи. На первом свидании она устроила ему тест — повела знакомиться с парализованной Кристиной Олсон и внимательно следила за его реакцией. Он тоже провел тест — пригласил Бетси на свою небольшую выставку и спросил, понравилось ли ей что-нибудь. “Эта”, — сказала Бетси и показала на ту единственную картину, которой Эндрю гордился. На следующий день он сделал Бетси предложение, которое было принято.
“Когда я познакомился с его женой в 1963 году, — рассказывает биограф художника Меримен, — я решил, что это самая потрясающая женщина, которую я когда-либо видел. Она была такой красивой, такой обаятельной, веселой, живой. Время, проведенное с ней, всегда было наслаждением. Для Эндрю важно было и то, что она абсолютно понимала его работу. У нее была вдобавок редкая способность анализировать и обсуждать картины с поразительной проницательностью. Она стала менеджером и агентом Эндрю, она давала названия его работам. Ее влияние и вклад в его творчество исключительно важен”.
Но, будучи сама свободной и смелой душой, Бетси, похоже, не заметила, как поработила тоже рвущийся к свободе эльфийский, причудливый дух художника. Она энергично и умело продавала и распространяла его картины, каталогизировала их, создавала архив, пока не вызвала у Уайета ощущение (по его словам), что он — “предмет купли-продажи”. Младший из двух сыновей Уайетов — Джеми, тоже художник — то ли шутя, то ли серьезно рассказывал, что однажды полез в ящик стола и увидел фотографию отца с номером на лбу. Отношения между супругами напрягались, Эндрю все чаще исчезал с мольбертом.
Биограф рассказывает: «Однажды в доме Кёрнеров он услышал незнакомый голос, говоривший по-немецки. Это была Хельга, дочь знакомых Карла, которую наняли помогать по дому. Она была молодой, красивой, естественной, и в ней было обаяние иностранки. Эндрю воодушевился. Дело в том, что он почти сознательно устраивал свою жизнь так, чтобы в ней постоянно создавалось эмоциональное напряжение: восторг, страх, предчувствия, и все — неуемной, заражающей силы… Началась тайная работа над серией картин “Хельга”. Мне и еще двум друзьям он сказал: “Если со мной что-нибудь случится, на чердаке у Кёрнеров — коллекция картин”. Раскрой он свой секрет Бетси, это убило бы его внутреннее возбуждение, и тогда — конец всей затее.»
Секретные сессии продолжались почти десятилетие. Об отношениях художника со своей новой моделью можно только догадываться. Но когда Бетси увидела, наконец, картины, она была ранена сильнее, чем Эндрю мог предположить. Журналисты привыкли обращаться к Бетси, как к “споуксмену” Эндрю Уайета, поэтому на открытии выставки они замучили ее вопросом: “Что все это значит” И тогда она коротко ответила: “Любовь”. А дальше все, что мы имеем, — лишь обрывки сведений.
Мудрая Бетси самоотверженно заявляла, что “искусство важнее отношений”. Тем не менее, сделав это мудрое заявление, она практически ушла из дома. Она проводила большую часть времени или в Нью-Йорке, или в Мейне, где устроила дом по своему вкусу. Они чаще перезванивались, чем виделись. Уайет писал Хельгу еще пять лет, то есть всего — пятнадцать, но…
В конце концов Уайет исчерпал этот источник. У него появились другие модели: Энн Колл, Сюзан Миллер. Он вернулся к пейзажам. Но Хельга — не Бетси, для нее внимание и любовь Эндрю стала единственным смыслом жизни, и, брошенная Уайетом, она впала в глубочайшую депрессию. Уайет нанял ей сиделку, устроил на несколько месяцев в психиатрическую лечебницу и в итоге съехался с ней. “У меня теперь две жены, — говорил он другу. — В моем возрасте я могу делать все, что хочу”. Он жил то с Хельгой в своей студии в помещении старой школы, то переезжал к сестре, и тогда Хельга снова впадала в депрессию. Старый друг Эндрю Уильям Фелпс писал о нем в письме: “Эндрю загорается людьми, испытывает к ним теплые чувства. Но я сомневаюсь, чтобы он их любил”.
Сестра Эндрю обвиняла Бетси в том, что та бросила мужа на произвол судьбы, что она слишком увлеклась его делами, забыв о чувствительной и ранимой субстанции его таланта. Мучимая чувством вины, Бетси решила навестить Хельгу в ее заброшенной школе. Это было уже после выставки ее портретов, которая имела огромный успех и у зрителей, и у критиков. И вот отрывок из воспоминаний Бетси:
Помещение выглядело, как незастеленная постель. Все завалено пустыми пакетами из-под картофельных чипсов и крекеров. С кровати в углу вдруг медленно приподнялась фигура. Я сказала: “Боже правый, вы — Хельга.. Миллионы людей не поверили бы этому”. Она не ответила, но все-таки подошла поближе. В ее лице была такая глубокая печаль, что мне сразу стало стыдно. Я объяснила ей, что Эндрю заболел и потому не приехал. Она молчала. Уходя, я увидела в углу новую картину — сухую акварель. Я сказала: “Замечательная работа… Только не говорите Энди, что я ее видела”. Хельга разжала губы: “Я не скажу”. Это были единственные слова, которые она произнесла.
