1989 год. Молодой и тогда ещё не всемирно известный Джонни Депп переживал не самые лучшие времена в начале карьеры. На счету Джонни было всего 5 кинофильмов. И хотя он уже был кумиром подростков, сыграв в «Кошмаре на улице Вязов» и снимаясь в сериале «Джамп-стрит 21», который он ненавидел, в какой-то момент ему просто перестали предлагать новые проекты. (Далее материал взят из книги «Тим Бёртон: Интервью: Беседы с Марком Солсбери». Джонни лично написал предисловие о своём друге)
Джонни Депп: «Я чувствовал себя тупым, заблудившимся, словно юный республиканец, которого засунули в глотку Америки.
А потом однажды мне улыбнулась удача: новый агент прислал мне сценарий. То была история мальчика с ножницами вместо рук — невинного изгоя, обитателя пригорода. Я мгновенно прочитал сценарий и разрыдался, как младенец. Испытал настоящее потрясение: нашелся талант столь блестящий, что сумел придумать и воплотить в слова эту историю — я тут же перечитал ее еще раз.
Я испытывал чувство полного слияния с этой историей — она завладела мной…. а потом вмешалась реальность. Ни один режиссер в здравом уме и ясной памяти не взял бы меня сниматься в этой роли. У меня не было ни одной достойной работы, чтобы показать: я могу сыграть этого персонажа. Как мне убедить режиссера, что я и есть Эдвард, что я знаю его вдоль и поперек Мне казалось, что это невозможно.
Была назначена встреча с режиссером — Тимом Бёртоном. Я подготовился к ней, посмотрев другие его фильмы: «Битлджус», «Бэтмен», «Большое приключение Пи-Ви». Меня привел в восторг яркий колдовской талант этого парня, и я еще более укрепился в мысли, что он никогда не увидит во мне Эдварда.
Я прилетел в Лос-Анджелес и направился прямиком в кафе, где было назначено свидание с Тимом. Я вошел, беспрестанно куря, нервно высматривая потенциального гения (не имел никакого представления, как он выглядит), и вдруг — БАЦ!
Бледный хрупкий человек с грустными глазами, чьи волосы отражали нечто гораздо большее, чем сражение с подушкой прошлой ночью. Ком волос на восток, четыре пряди на запад, завитки и буйство растительности в северном и южном направлении. Помню, что первой моей мыслью было: «Тебе надо немного поспать», — но сказать это вслух я, конечно, не осмелился.
Мы поздоровались, и начали беседу… И вдруг меня словно ударило прямо в лоб двухтонным кузнечным молотом. Его руки — то, как он почти непроизвольно машет ими в воздухе, нервно постукивает ими по столу, его высокопарная манера выражаться (я разделяю с ним эту черту характера), широко открытые глаза, этот нездешний взгляд, полный любопытства, глаза, которые много повидали, но с жадностью впитывают новые впечатления. Этот сверхчувствительный безумец и есть Эдвард Руки-ножницы.
Выпив вместе по три или четыре чашки кофе, запинаясь и обрывая фразы на полуслове, мы все же как-то умудрились понять друг друга и закончили встречу взаимными заверениями, что были рады познакомиться. Я проникся уверенностью, что мы сможем плодотворно работать вместе и, если мне дадут шанс, я его не упущу и смогу донести художественное видение Эдварда Руки-ножницы. Однако шансы мои были в лучшем случае невелики. Куда более известные, чем я, люди не только считались кандидатами на эту роль, но дрались, сражались, пинались, вопили и умоляли, чтобы выбрали именно их.
(Тим Бертон в то время встретился с еще одним претендентом на эту роль – знаменитым Томом Крузом).
Я ждал долгие недели, не имея никаких благоприятных вестей. Потом мне сообщили, что выбрали другого актера. Хотя я этого ожидал, но все равно для меня это было настоящим потрясением. Это был Том Круз. Конечно, я был расстроен хуже некуда, но в то же время я понимал, что для раскрутки фильма требовалась звезда.
Что я мог сделать Я был лишь актёришкой второсортных сериалов, без серьёзных работ…
В тот момент, когда я был близок к тому, чтобы смириться с судьбой — зазвонил телефон.
— Алло, — сказал я.
— Джонни… Ты — Эдвард Руки-ножницы, — без лишних затей сообщил голос в трубке.
— Что! — вырвалось у меня.
— Ты — Эдвард Руки-ножницы.
Положив трубку, я прошептал эти слова, чтобы услышать их еще раз. А в дальнейшем повторял их каждому, с кем общался. Разрази меня гром, но я просто не мог в это поверить!
(В то время Тим находился под большим давлением студий т.к он почти не имел возможность выбирать себе актера по своему усмотрению. Но всё же он настоял на своём выборе:)
Знаете ли вы чего это ему стоило Тиму пришлось наплевать на все пожелания и указания боссов больших киностудий. И вместо звезды с гарантированным высоким кассовым сбором, он выбрал меня… Тем самым он был готов всё поставить на карту, взяв меня на эту роль!»
Тим Бертон: «Когда я впервые увидел его глаза, я понял, что передо мной актер, который сможет передать эмоции персонажа именно так, как мне нужно. Я никогда не смотрел телесериал «Джамп Стрит», но я знал о Джонни. Его всегда неправильно воспринимали. Просто как парня с плаката. Очередной кумир подростков Нет, он был другим… Я был вне себя от радости, когда наконец-то встретил моего Эдварда».
Джонни Депп: «Эта роль означала для меня не ступеньку в карьере. Эта роль даровала мне свободу — свободу творить, экспериментировать, от чего-то в себе избавляться. То было освобождение от мира массовой продукции, от убийственной телевизионной поденщины — и принес его этот эксцентричный блестящий молодой человек, который провел юность, рисуя странные картинки, чувствуя себя не таким, как все (об этом я узнаю позже).
По правде сказать, всем успехом, который мне посчастливилось иметь, я обязан в основном этой странной, сумбурной встрече с Тимом. Его вера в меня распахнула передо мной двери Голливуда, который словно участвовал в игре «следуй за лидером».
После этого я еще раз работал с Тимом на съемках «Эда Вуда». О замысле этого фильма он рассказал мне в кафе-баре в Голливуде. Бёртон уговорил меня участвовать в этом проекте за какие-то десять минут.
Для меня почти не имеет значения, что собирается снимать Тим, — я сделаю это, я всегда готов к работе, потому что полностью доверяю ему — его видению, вкусу, чувству юмора, его сердцу и его уму. Для меня он — истинный гений, а я, уж поверьте, не о многих скажу такое. Невозможно наклеить ярлык на то, что он делает. И это не волшебство, которое подразумевает ту или иную степень мошенничества. И это не просто мастерство, не какой-то выученный раз и навсегда урок. Тим обладает особым даром, который редко встречается. Назвать его создателем фильма, кинорежиссером — недостаточно. Редкое звание «гений» заключает в себе гораздо большее — это не только фильм, но и рисунки, фотографии, мысли, идеи, интуиция.
Очень нелегко писать о том, кого ты так любишь и уважаешь, чьей дружбой так дорожишь. Не менее трудно объяснить отношения, которые складываются между актером и режиссером в процессе совместной работы. Единственное, что могу сказать: Тиму достаточно произнести несколько отрывочных фраз, откинуть голову, прищуриться или посмотреть на меня определенным образом — и я уже точно знаю, чего он хочет добиться в данной сцене. И я всегда делаю все возможное, чтобы дать ему это. И для меня куда удобнее выразить свои чувства к Тиму в письменной форме, потому что, если я выскажу их ему напрямик, то он скорее всего загукает, как привидение, и заедет мне кулаком по башке…»
