1887г. Холст, масло. Размер: 124 x 88 см. Государственная Третьяковская галерея Москва Первое знакомство двух корифеев русской культуры произошло по инициативе неутомимого В. В. Стасова, безмерно любившего и уважавшего как того, так и другого. Еще в семидесятых годах он начал настойчиво напоминать Л. Н. Толстому о появлении на художественном горизонте нового светила, да еще столь близкого по своей творческой сущности самому Толстому. Желая во что бы то ни стало познакомить писателя с художником, в котором Стасов видел прямого продолжателя дела Толстого в смежной сфере изобразительного искусства, он так и писал Толстому: «У Репина такая же цельная, неподмесная, неразвлекающаяся ни на что постороннее натура, как и у вас». И после 1878 года критик при каждом удобном случае старается обратить внимание великого писателя на молодого художника. В 1880 году ему, наконец, удается добиться своего: он пишет Репину, чтобы тот ожидал в скором времени Толстого. Репин не хочет верить счастью, но вдруг оно нагрянуло разом: 7 октября, вечером, в Большом Трубном переулке, показалась неторопливая фигура очень пожилого человека, направлявшаяся к дому баронессы Симолин. Это был Л. Н. Толстой. Репин вспоминает: Его первое появление. В 1880 году в Москве, в Большом Трубном переулке, в моей маленькой мастерской под вечер все вдруг приняло какой-то заревой тон и задрожало в особом приподнятом настроении, когда вошел ко мне коренастый господин с окладистой серой бородой, большеголовый, одетый в длинный черный сюртук. Лев Толстой. Неужели Так вот он какой! Я хорошо знал только его портрет работы И. Н. Крамского и представлял себе до сих пор, что Лев Толстой очень своеобразный барин, граф, высокого роста, брюнет и не такой большеголовый Портрет 1887 года производит яркое и сильное впечатление. Он написан в Ясной Поляне, по обыкновению быстро, в три сеанса (13-15 августа). Третьяков, узнав о создании портрета, но еще не видев его, в письме к Стасову высказывал надежду, что Толстой изображен Репиным стоящим во весь рости непременно на фоне пейзажа — только такая композиция представлялась Третьякову подобающей великому писателю. Репину, однако, удалось передать величие Толстого иными средствами. Выбранная художником точка зрения, с низким горизонтом, «возвышая» фигуру, придает ей монументальную значительность. Характерно, что Репин впоследствии никогда не строил портретную композицию подобным образом, утвердив тем самым уникальность, единственность портрета Толстого. Сдержанная, благородная колористическая гамма, ясный очерк силуэта при великолепной объемно-пространственной моделировке, плавное, широкое, «неспешное» движение кисти — все в портрете подчинено атмосфере величавой значительности, окружавшей Толстого. Перед нами несомненно потомок древнего дворянского рода, даже двух родов. По линии матери Лев Толстой прямой потомок Ярослава Мудрого, по линии отца легендарного Индриса, фигуры загадочной, неясной. Высокий лоб, окладистая борода, грубоватые черты лица. Русский боярин, уверенно сидящий в старинном кресле. Взгляд отрешенный, нейтральный, устремленный вдаль, он словно пронзает зрителя, проходит сквозь него. Глаза ясные и добрые. Простая черная одежда, сливаясь с таким же черным креслом, визуально увеличивает фигуру героя. Светлый и чистый фон усиливает впечатление. Книга в руках, деталь символичная, неслучайная. Перед нами писатель в момент размышления о прочитанном, в момент зарождения новой, гениальной идеи. Глядя на портрет, любой способен почувствовать величие и духовную монументальность Толстого.
