Суфийская притча от Руми Как-то заспорили китайцы и византийцы о том, кто из них искуснее в живописи. Спор этот был беспредметным, и слушавший его царь сказал: К чему пустые слова Пусть каждый из вас на деле покажет, каково его умение. Спорящих разместили в просторном покое, разделённом непрозрачной перегородкой на две мастерские. Китайцы, заняв одну из них, сразу же потребовали себе красок и холстов, и их просьба была немедленно выполнена. Византийцы же сразу заперлись в своей мастерской, сказав, что им ничего не нужно. Началось соревнование. Китайцы искусно покрывали холсты различными узорами, а византийцы у себя, выбрав одну из стен, полировали её одним из известных им способов. Через некоторое время работы были закончены, и китайцы громким боем барабана призвали к себе царя, чтобы он взглянул на результаты их труда. Властелин был изумлён красотой и многоцветьем созданных китайцами узоров и, побыв около их картин, решил посмотреть работу византийцев. Те при нём сняли покров со стены, отполированной до зеркального блеска, и на ней вместо жалкого творения рук человеческих он увидел отражение иного мира мира Истины. Созданное византийцами зеркало можно было сравнить только с сердцем чистого и праведного человека, отражающим беспредельность духа. _________________________________ На фото итальянский художник Микеланджело Пистолетто(род. 1933) во время завершения работы « Одиннадцать Меньше одного»: « Одиннадцать Меньше одного» можно рассматривать как перформативный автопортрет, который изменяет характер, значение и идентичность в соответствии с тем, кто его рассматривает. Работа завершается только тогда, когда аудитория находится перед ней и, таким образом, становится частью картины. «Я вижу общество как своеобразное разбитое зеркало. Зеркало указывает на сплоченность мира. Все части, сломанные или неповрежденные, отражают мир, как и все люди, разделяющие одну и ту же ДНК. Работа — мрачная и радостная игра с дневным светом, комнатой, движениями и размышлениями аудитории, — говорит Пистолетто.
