«Тайга на Урале. Синяя гора», Аполлинарий Михайлович Васнецов

1891г Холст, масло. Размер: 142×107 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Александр Бенуа, хорошо знавший Аполлинария, так вспоминал о нем: «Мне нравились его довольно наивные, и все же убедительные затеи «возрождения» прошлого обожаемой им Москвы и его попытки представить грандиозность и ширь сибирской природы.
Познакомившись с ним поближе, я поверил в абсолютную чистоту его души, а также в тождество его духовной природы и его искусства. Да и наружность у «Аполлинаши» удивительно соответствовала его творчеству. Что-то девичье-чистое светилось в его несколько удивленном взоре, а его довольно пухленькие «ланиты» (слово это как-то особенно сюда подходит) рдели таким румянцем, какого вообще не найдешь у взрослых людей и у городских жителей… Прелестен был и его «сибирский» овор, еще более дававший впечатление чего-то истинно русского, нежели говор москвичей».
Картина Аполлинария Михайловича Васнецова «Тайга на Урале. Синяя гора» представляет собой величавое повествование о жизни могучей природы Урала. Большими, обобщенными массами уходят за озером вдаль леса, постепенно покрывающиеся синеватой дымкой. Струя дыма от далекого охотничьего костра поднимается, растворяясь над тайгой. Далеко-далеко над лесом испуганные чем-то беспокойно кружат птицы. Горизонт замыкает сложный силуэт синей горы. Сумрачно застыла тайга, молчание царит в картине. Может быть, природа ждет урагана — единственного хозяина этих глухих мест. И тогда нарушится ее тишина: завоет сердитый ветер и застонут под ним стволы деревьев. А пока — молчит тайга, хранит свою тайну озеро, тревожно несутся тучи, все чего-то ждет непроходимый бор.
Мглистые, свинцовые тучи, проносящиеся по небу и своим движением контрастирующие с застывшей неподвижностью леса, усиливают ощущение тревожного ожидания. Безукоризненно композиционное построение полотна. С высоты смотрит зритель на развернувшуюся перед ним суровую панораму. Диагональный сход склона, уравновешенный слева формами полуупавшего дерева, уводит взгляд вдаль, заставляя почувствовать всю глубину пространства. С горизонтальными, уходящими в глубину массивами лесов, создающих ощущение вековой неподвижности и покоя, вступают в контраст линии вертикально застывших деревьев. Будто на смену старому засохшему дереву высоко поднялась рядом стройная пихта в правой части картины. Как часовой, как дозорный, охраняющий тайны неприступной тайги, застыла она, упираясь вершиной в небо. При этом общее диагональное расположение масс пейзажа подчеркивает внутреннее напряжение и беспокойство.
Выразителен колорит полотна. Приглушенные свинцово-серые, лиловато-синие, темно-зеленые краски передают зловещую статичность, сказочность, заколдованность тайги.

.