1869г. Холст, масло. Размер: 111,2 х 80 см. Государственная Третьяковская галерея, Москва
Это полотно считается одной из лучших работ художника в 60-е годы. Достоинство этой светлой по колориту, наполненной радостно-умиротворенным настроением картины не только в мастерстве передачи пространства, но прежде всего в том, что созданный мастером пейзаж подлинно русский по своему характеру, по широкому песенному настрою. В торжественном слиянии просторов земли и высокого сияющего неба ощущяется эпическое понимание образа.
ИЗ МОНОГРАФИИ В. МАНИНА
В истории русского искусства это полотно обойдено вниманием исследователей, а между тем она стала вехой в истории русского пейзажного искусства. Надо вспомнить время ее создания — 1869 год. Еще не появился саврасовский шедевр «Грачи прилетели», созданный двумя годами позже. Только начал писать свои первые этюды Федор Васильев, его скромные пейзажи этого времени были, скорее, обещанием на будущее. Работы Куинджи, на которые обратила внимание публика («Ладожское озеро», «Вид на острове Валааме»), появились годом-двумя позже.
«Полдень. В окрестностях Москвы» художник писал спустя три года после возвращения из-за границы, не под Москвой, а в деревне Константиновка под Петербургом. Она пленэрна не только потому, что художник любил работу с натуры. Она в полной мере воздушна: облака пронизаны слабыми сиреневыми, голубыми и желтоватыми цветами. Дали тают в цветном воздушном мареве, лишенные классицистической синевы. Для пленэристов важно открыть и суметь передать не только цветовые рефлексы, но и чуткое колебание воздушной среды со всем спектром тональных переливов.
Художник показал «Полдень. В окрестностях Москвы» богатейшие натурные цвета. Огромный купол неба оставляет земле неширокую полосу, и пространственная даль образована посредством сокращения перспективы сырой от дождя дороги, пролегающей по полю спелого хлеба и словно перетекающей в едва виднеющуюся извилистую полоску реки. Типично русский пейзаж с дальней деревенькой и непременной белой колокольней украшает открывающуюся панораму. Это не дикий пейзаж, свойственный последующему творчеству Шишкина, а обжитая земля, озаренная светом мира и покоя. Этот лирический пейзаж, редкий в творчестве художника, ставит его в ряды зачинателей национального пейзажа. Наделенный естественной, а не надуманной красотой пейзаж являет собой то редкостное по миросозерцанию начало, где спокойствие природных горизонтов и величие небесных пространств не омрачено тоскливыми переживаниями, свойственными последующему русскому пейзажу.
