Советские гении с диагнозом «шизофрения»: Даниил Андреев (1906-1959)

Русский философ, поэт, писатель. Окружающий его мир явно блек на фоне его фантазий.
В современных условиях, педагоги бы может и забили тревогу и показали маленького Даниила психологу, но он рос в пору, когда система работала иным образом. Воспитывался он без матери, а ему сказали, что погибшие мама и бабушка улетели на небо. Тоскующий по родным мальчик не придумал ничего лучше, чем утопиться, чтобы организовать встречу с матерью. На тот момент ему было 6 лет, его успели спасти.
Его комнату украшала карта планеты, которую он придумал и нарисовал сам, но этого было мало, была создана история, вплоть до времен правления государей, нарисованы их портреты. Эта иная, параллельная реальность, присутствие которой он все время ощущал, была рядом на протяжении всей его жизни. Для психологов это один из симптомов разрушения личности.
Уже когда он, окончив среднее учебное заведение, поступает в литературный институт, у него начинаются странности в поведении. К примеру, он отказывается носить обувь и может по снегу идти босиком, немало удивляя тех, кто попадался ему навстречу. Позже, чтобы не шокировать прохожих, он срезал с обуви подошву, чтобы визуально быть обутым, но все равно быть босым.
Он практически всю жизнь работал художником-оформителем, но те, кто знали его, утверждают, что он обладал какой-то невообразимой речью, мог сказать то, что обычный человек выразить словами был бы не в состоянии, постоянно в его лексиконе появлялись новые выдуманные слова и словосочетания.
В 1947 году в его новом романе узрели антисоветскую пропаганду и ему предъявили обвинения, тогда то его супруга просит о проведении судебно-психиатрической экспертизы. Впрочем, она не приходит к какому-то однозначному выводу. Андреев все равно остается в тюрьме и все равно продолжает писать. В заключении его приступы усиливаются, он все чаще и чаще начинает проваливаться в иной, параллельный мир. Те, кто видели как он пишет говорили, что складывалось ощущение, что он не сочиняет, а едва едва успевает записывать за кем-то диктующим.
Есть мнение, что именно тюремная изоляция раскрыла возможности писателя, который физически был прикован к одному месту, а в мыслях был безграничен и заточение, отсутствие внешних связей лишь углубило его в мир фантазий.

.