1910г. Холст, масло. Размер: 270×208 см. Государственный Русский музей, Санкт-Петербург
Илья Иванович Машков (1881-1944) — один из организаторов художественного объединения «Бубновый валет». В творчестве «бубнововалетцев» нашли отражение приемы французской живописи — постимпрессионизма, кубизма, а также эстетика народного лубка. Машков запечатлел себя с другом-единомышленником, художником Петром Петровичем Кончаловским.
Перед нами атлетически сложенные, почти обнаженные красавцы-художники. В этой работе отображено одно из веяний нового искусства того времени: провозглашение торжества плоти, демонстративная телесность. «Бубновалетовцы» возвели тело в культ. Поэтому «Автопортрет и портрет Петра Кончаловского» можно назвать программным произведением, вызовом академическому подходу и символизму, уносящим в «даль небесную».
Вокруг мускулистых парней гири, а рядом пианино. Одетый в черные плавки Машков собирается играть на скрипке, а Кончаловский (форма одежды аналогична!) держит нотный лист. В чем, в чем, а в оторванности от земных сфер изображенных художников явно не упрекнуть. Это популярная у «бубновалетовцев» тенденция рисовать себя (или не себя) нарочито земными, материальными, твердо стоящими на ногах. Мы можем наблюдать такой подход в написанном Бурлюком «Портрете песнебойца футуриста Василия Каменского», «Автопортрете с желтыми лилиями» Натальи Гончаровой, ироничном «Портрете великого художника» Аристарха Лентулова.
Парный портрет друзей, почти обнаженных силачей со скрипкой и нотами, был весьма дерзким в глазах публики начала ХХ века. Столь эпатажное поведение и открытая самоирония не носили никаких злых умыслов. Тела Машкова и Кончаловского выставлены нарочито, гиперболизированы чего стоят тщательно выписанные вздутые бицепсы! На столе остатки совместного распития то ли чая, то ли кофе и бутылка, явно не с соком. И при этом пианино, скрипки, картины на заднем плане, книги. Разделить мир на духовное и телесное, высокое и низкое не удастся.
На корешках книг, стоящих на полке, можно прочесть: «Искусства», «Библия», «Сезанн» — это те основы, что составляют мировоззрение живописцев. Во многом, именно отталкиваясь от творческого метода П. Сезанна — кумира художников, происходило становление живописи «бубнововалетцев». Лежащие на полу гири говорят об их внимании к красоте своего тела, а музыкальные инструменты — благообразии души.
Тем самым Машков словно иллюстрирует народную мудрость: «В здоровом теле — здоровый дух», призывая к гармонии внешнего и внутреннего человеческой натуры. «Мы есть. И мы есть новое искусство. Отмахнуться от нас уже не получится»!.
