В отношениях Элизабет Сиддал и Данте Габриэля Россетти много настоящего и много выдуманного ими самими, друзьями и биографами. Порой трудно понять, где заканчивается созданный Россетти художественный образ женщины-жертвы, хрупкой и страстной, уязвимой и отважной, а где начинается живая Элизабет, от которой он потерял голову.
Их познакомил художник Уолтер Деверелл. Он увидел в магазине 20-летнюю Элизабет Сиддал, прекрасную рыжеволосую швею и сообщил Россетти, которому на тот момент был всего 21 год, что нашел идеальную модель.
Прошло еще три года, прежде чем они начали жить вместе, Элизабет бросила работу швеи и стала позировать только Россетти, а он начал писать только ее. Гуггамс ласковое прозвище, которое Габриэль придумал для Элизабет. И его мания действительно обретала пугающие масштабы ему удавались только те картины, для которых позировала Элизабет, он затягивал работу над большими живописными полотнами и бесконечно делал маленькие домашние зарисовки. Элизабет теперь не только натурщица, но и ученица Россетти, и ученица очень способная.
До того, как случился этот головокружительный роман, Элизабет Сиддал позировала Джону Эверетту Милле для «Офелии», что едва не стоило ей жизни, Уолтеру Девереллу для «Двенадцатой ночи», Холману Ханту для «Сильвии». Но теперь все иначе Россетти не хочет делить ее ни с кем.
Ее рыжих волос, серых глаз и стройной фигуры было бы достаточно, чтобы стать самой востребованной натурщицей молодых художников-реформаторов. Но Элизабет взялась за кисть. Она работала на пределе сил, одержимо и увлеченно, писала стихи, от которых все приходили в восторг. Неудивительно, что неистовое творчество, совсем новая для Элизабет стихия, отбирало много сил, душевных и физических. «Бедная дорогая Лиззи» постоянно больна, кому бы ни писал Россетти о ней. «Кажется, что она готова умирать ежедневно по несколько раз в день». Один из докторов выдает заключение: настоящая причина слабости слишком интенсивная умственная деятельность.
На самом деле, медицина в викторианской Англии была, мягко говоря, несовершенна. Попытка докторов собрать симптомы Элизабет приводит приблизительно к такой картине: непонятная болезнь легких (осложненная серьезной простудой после позирования в холодной ванне для «Офелии» Милле), искривление позвоночника и невралгические боли, опиумная настойка, как лекарство от болей, прогрессирующая зависимость от опиума (при стандартной дозе в 25 капель к концу жизни она принимала уже до 100), серьезное пищевое расстройство. Ну и совершенно точно она писала стихи и картины, а еще жила с молодым мужчиной, который не спешил брать ее в жены диагноз готов. От всего этого Элизабет Сиддал получала универсальную рекомендацию: покой и смена климата.
К концу 1850-х большую часть года Элизабет проводила в курортных городках и санаториях, Габриэль присоединялся к ней лишь изредка. Эти долгие поездки возлюбленной и самому Россетти помогли избавиться от давнего недуга той самой мономании, о которой с опаской твердили его друзья. Теперь он научился писать других женщин и его многолетняя папка с «Гуггамсами» стала выглядеть более разнообразно: портреты Джейн Бёрден (будущей жены Уильяма Моррисаи любовницы Россетти), Фанни Корнфорт (любовницы Россетти), Энни Миллер (возлюбленной Холмана Ханта и, скорее всего, эпизодической любовницы Россетти). И удивительным образом художник оказывается способным создать совсем другой типаж женщины в живописи: сильной, цельной, мощной и соблазнительной одновременно. Портрет Фанни Корнфорт «Bocca Baciata» становится первым в этой серии. Ни об одной из этих женщин не скажешь «бедная дорогая».
Чувство юмора и блестящий ум, конечно, проливают свет на личность Элизабет, а стихи и картины, написанные ею, могли бы стать началом серьезной карьеры, проживи она чуть дольше. Но все это не значит, конечно, что она была здорова. В одном из курортных городков 30-летняя Сиддал почувствовала себя совсем плохо и только тогда, после 10 лет совместной жизни, Россетти решил на ней жениться.
Картину «Как они встретили самих себя» Россетти написал в медовый месяц, который молодожены провели в Париже. Пара влюбленных прогуливается по лесу и сталкивается с точными двойниками: двойники окружены мистическим сиянием, похожая на Лиззи девушка падает в обморок, похожий на Габриэля юноша бледнеет и едва успевает подхватить спутницу. Встреча с двойником плохое предзнаменование, пророчество о ближайшей смерти, страшная старая сказка. Но вообще-то Элизабет 10 лет была моделью для сюжетов о смерти: все изображения рано умершей Беатриче, возлюбленной Данте Алигьери, написаны с нее. Да оба они написали десятки стихов о любви и смерти.
Элизабет действительно после свадьбы стала чувствовать себя гораздо лучше, болезнь отступила. Казалось, что сейчас как раз наступило счастливое время общих путешествий, уверенности и стабильности, профессионального расцвета и признания для обоих.
Счастливая семейная жизнь Россетти рухнула в один момент: они ждали ребенка, но так и не дождались.
Если предположения о туберкулезе или другом заболевании легких Элизабет могли быть преувеличением и фантазией, то несколько лет приема опиумной настойки и серьезные проблемы с принятием пищи, к сожалению, были правдой. Наркотическая зависимость, невралгия, бессонница, тошнота и рвота после завтрака, обеда и ужина и, скорее всего, анорексия не самый благоприятный анамнез для будущей матери. У Элизабет Россетти родилась мертвая девочка.
Однажды Бёрн-Джонсы, счастливые молодые родители, пришли в гости к Россетти и застали Элизабет у пустой колыбели. Она покачивала ее так, словно там был ребенок. Обернулась к гостям и сказала: «Тише, вы его разбудите». Она была безутешна и стала принимать еще больше лауданума.
После неудачных родов Элизабет Сиддал не прошло еще и года, она начала поправляться и выходить из дома. В феврале 1862 года супруги Россетти ужинали с поэтом Алжерноном Суинберном ему всего 24 года, и он восхищен ее «остроумием, несравненной грацией, смелостью, героизмом и красотой». После ужина Россетти проводил жену домой и ушел проводить занятия в Рабочем колледже. Он вернулся через три часа. Около кровати стояла пустая бутылка от лауданума, Лиззи была без сознания. Четыре врача всю ночь проводили ей промывание желудка и пытались привести в чувство, но ничего не помогло. К утру Элизабет Сиддал умерла. Ей было 32 года.
Заподозрив самоубийство, полиция опросила всех знакомых семьи Россетти все как один утверждали, что Габриэль и Элизабет находились в самых нежных отношениях и она казалась счастливой. Официальным решением стала неосторожная передозировка лекарства.
«Бедная дорогая Лиззи» Россетти называл ее так всякий раз, когда рассказывал кому-то из друзей и родных о состоянии ее здоровья. Казалось, она болела всегда и готова была умереть каждый день. В постоянном состоянии нежности, жалости, смирения и страсти Габриэль за эти годы исписал толстую тетрадь стихами и теперь решил похоронить их вместе с женой. И копий не сделал.
Годы после смерти Элизабет были сложным временем для Россетти. Хотя в это трудно поверить, судя по его образу жизни. Первым делом художник снял новый дом на улице Чейн-Уок в районе Челси. Габриэль в эти годы настоящая звезда и магнит для юных поэтов и художников. В его новом богемном убежище текли реки виски и до глубокой ночи не умолкали разговоры: к Россетти заходили в гости Хант,Суинберн, Моррис, Уистлер, Теннисон.
Но время зверинца и ежевечерних кутежей это еще и время хронической бессонницы и нервных срывов для Россетти. Время 6-летней работы над картиной«Блаженная Беатриче», которую он пишет по сотням сохранившихся зарисовок Лиззи. Он редко куда-то выходит и принимает арт-дилеров у себя в мастерской. В том числе чертовски обаятельного дельца с сомнительной репутацией Чарльза Огастуса Хауэлла. Этот скользкий тип добивался дружбы самых заметных и влиятельных людей в мире искусства, остроумием и увлекательными историями очаровывал покупателей.
Хауэлл взял на себя сомнительную работу по извлечению рукописи из гроба Элизабет Сиддал. Он сделал это собственноручно, и есть предположение, что именно он и уговорил Россетти на такой неоднозначный шаг. После раскрытия могилы и спасения тетради со стихами он пришел к Россетти и уверял, что за 8 лет под землей тело Элизабетт ничуть не изменилось, она так же прекрасна, а весь гроб заполнен ее удивительными волосами.
Сборник стихотворений Данте Габриэля Россетти, извлеченных из гроба его жены, подвергся беспощадной критике и получил насмешливое название «плотская школа поэзии». К этому времени он был признанным и состоятельным художником, давним любовником Джейн Моррис, жены своего друга, он страдал от наркотической зависимости и поглощал виски несовместимыми с жизнью объемами. Ему оставалось жить 12 лет, в течение которых он редко, в приступе тоски и вины, будет награждать моделей-брюнеток ярко-рыжей копной волос, какие были у его жены Элизабет Сиддал.
